У пристани - Страница 188

188

— Ах, какой ты, пане, волшебник! — закрыла в истоме Елена глаза. — Ведь это такая картина, что задохнуться можно от прилива восторга… и если б дружно напрячь все силы… ой, какое величие! Но… гетман в эту минуту, быть может, подписывает рабский договор?

— Успокойся, наша царица, такие договоры скоро не пишутся, да и притом московский царь третий раз решительно отказал гетману, как меня заранее уведомили. Теперь весь наш расчет — поссорить с Польшей Москву, и гетман за это взялся, а уж за что он возьмется, то так и будет. Вот только нужно подготовить всю нашу справу ко времени их стычки: Польша будет вовлечена в новую борьбу и обессилится вконец, а мы тем временем заключим союз с Турцией, оженим Тимка и вызовем патриарха Паисия в Львов для коронования нового могущественного монарха.

Елена схватилась с своего места и, словно пьяная, порывисто подошла к Выговскому, распростерши руки. Она совершенно забылась и в каком — то экстазе чуть не бросилась в объятия генерального писаря; но это было только мгновение, она удержалась и вспыхнула вся от волнения. Выговский понял неловкость ее положения и, поцеловав почтительно протянутую, застывшую в воздухе руку, сказал, раскланиваясь:

— Я поспешу к его милости гетману, может быть, понадобится ему какая — либо справка, а к ясновельможной — пани гетмановой пошлю Тимка. Пусть пани, как мать, подготовит его. Нужно ковать железо, пока горячо.

— Да, да… Я именно об этом хотела просить пана, — вздохнула облегченно Елена и поблагодарила Выговского за находчивость обворожительною улыбкой.

Выговский удалился, а Елена в волнении стала ходить по ковру в своей уборкой.

— Тимасю! Ты как — то дичишься меня, избегаешь все? — подошла она быстро к остановившемуся у дверей в некотором смущении Тимку и поцеловала его нежно в голову. Этот поцелуй залил густым румянцем мужественное лицо статного юнака. — Я нарочно попросила тебя, чтоб поговорить откровенно, — запела она вкрадчивым голосом, — я не знаю, что сталось? Отчего ты изменился? Ведь мы были так дружны… Ты принимал во мне такое участие…

— Теперь ты в нем не нуждаешься, мама, — словно огрызнулся Тимко, подчеркнув последнее слово, и побледнел.

Елена взглянула на него пытливо, с некоторым недоумением и, вспыхнувши, опустила глаза.

— Слушай, мой любый, — взяла она его за руку и повлекла тихо к канапке, — неужели тебе горько, что батько твой исполнил рыцарский долг? Неужели тебе приятнее было видеть мое унижение и слезы? Или ты, может быть, считаешь за глум быть моим названным сыном?

— Нет, не то, не то, — смущался еще больше, а вместе и раздражался Тимко, слегка упираясь и пряча свои глаза, — цур ему!.. Не нужно!

— Нет, нужно, — упорствовала Елена, — нужно! Я не хочу скрытой обиды… Я не заслужила… Сядь вот здесь возле меня, посмотри мне прямо в глаза и скажи: в чем я виновата?

Тимко угрюмо молчал, сжавши брови. Елена смотрела на него своими чудными опечаленными глазами, оттененными длинными ресницами, на кончиках которых дрожали светлые, лучившиеся росинки.

Ах, — вздохнула она тяжело, — разве мы властны в нашей доле? Ведь она распоряжается с нами без спросу. Иной раз она изломает тебя да еще насмеется жестоко, перед самые очи кинет счастие, протянуть бы только руки, а они связаны…

Тимко закрыл ладонями лицо и склонил голову на свои колени.

Елена начала его тихо гладить по кудрявой подбритой чуприне, а потом, наклонившись, снова поцеловала его в жестковатые волосы и промолвила на ухо:

— Так не сердишься, не будешь на меня исподлобья глядеть? Мне ведь и теперь… Эх, если бы ты заглянул в мое сердце!

Тимко поднял голову и, вздохнув несколько раз глубоко, промолвил наконец:

— Нет, я не сержусь… на свою разве дурную башку… так ведь ее, коли что, можно и об стену…

— Что ты, что ты, мой любый? — улыбалась детски радостно Елена, лаская Тимка. — А? Не сердишься?

Тимко отрицательно помахал головою и улыбнулся, в свою очередь бросив огненный взгляд на свою мачеху.

— Не сердишься? Нет? Ну так поцелуй!

Тимко прикоснулся к щеке своей мачехи и вскрикнул, словно обожженный огнем:

— Ой, меня тато ждет! — схватился он порывисто с места.

— Погоди, Тимко, — остановила его серьезным тоном Елена, — мне по поручению батька и нужно переговорить с тобою о важном деле. Видишь ли, вся надежда твоего отца, да и все благо нашей страны, зависит теперь от приобретения прочного союзника. Господарь Лупул просит у нас помощи; у него одна дочь, красавица, наследница престола. Господарь сильно богат, союз с этим княжеством, тесный, неразрывный, нужен твоему батьку, как воздух утопающему…

Тимко слушал речь Елены с широко открытыми глазами; он й сам молодым умом своим понимал, что нужны союзники, но, во — первых, он о мультанском господаре в первый раз слышал, даже и не мог сообразить хорошенько, где лежит земля господаря, да и кто он сам, а во — вторых, он и в толк не мог взять, почему ему об этом говорит Елена.

— Да я‑то при чем здесь? — развел он наконец руками.

— А вот при чем, любый: батько хочет послать тебя с войском туда, к этому господарю, чтобы ты там постоял для его охраны и защищал бы от напастников.

— Что ж, — вздохнул Тимко, — пошлет батько, так поедем; его слово — закон.

— Но не одного этого желает твой батько, он желает еще сыну счастья — доли, а краю родному, через эту долю, желает свободы и славы.

— Я не понимаю что — то, — потер себе лоб Тимко, и в его потемневшем взоре блеснул какой — то неопределенный испуг.

188